Этот лифт до утра развозит гостей,
Он знает дюжину новостей.
Он знает в лицо всех святых
И самых последних блядeй…
Он — стих,
Который стоит не больше десяти рублей.

Сейчас опять затрещит звонок,
Опять приветливо щелкнет замок,
Опять чья-то обувь облезет с ног.
Входи, мой фюрер! Теперь с нами Бог.

Приходите. Приносите.
Покричите. Помолчите.
Побрынчите. Подринчите.
И всего, чего хотите!

В нашей хате СПИДа нет!

Черный кот — гроза всех котов во дворе.
Черный кот — командир всех котов.
Он видит смысл в любой игре.
Но он не найдет его в этой игре слов!

Здесь можно попить чай.
Здесь можно раскурить одну на всех.
Здесь можно посмотреть телевизор.
Здесь можно выйти на балкон.
Здесь можно на балкон не выходить.
Здесь можно дать или взять.
Здесь можно друг друга любить,
Но не дальше, чем «уже нельзя»…

В нашей хате СПИДа нет!

Опять кого-то из нас попутал бес.
Вчера мы молчали, как самый вырубленный лес.
Сегодня, как ни странно, мы снова здесь,
И, значит, какой-то кайф в этом все-таки есть!
Я хочу, чтобы пашня была в словах.
Я хочу, чтобы стены были в зеркалах.
Я хочу, чтобы каждый увидел себя,
Хотя бы на первых порах…
О чём это я?
О черных котах!

Воздух прозрачен затем, чтобы видеть огни!
Солнце затем, чтобы верить, что могут быть дни.
Звезды затем, чтобы знать: мы не одни,
Закованные во льды…
Не плачьте. Гляньте: святого Эльма огни
На мачте.

сентябрь 1990