Когда отвернешься от друзей и подруг,
Высокомерно сигарету возьмешь,
И скажешь: «Охота побыть одному»,
Это ложь, ложь.

Это ложь, когда хочется быть одному —
То патология или коварство.
Одному можно быть только на царстве,
И только с женой нужно быть одному.

А вокруг тебя тысячи разных из разных,
Кого ты плечами толкал постоянно,
И их обижал, в себя погруженный,
И мимо их бед проходил, отрешенный.

Пусть лишь мельком знаком ты со многими с ними,
Пусть не помнишь в лицо и не знаешь фамилий,
Но кто-то из них сигарету предложит
И в трудный момент не откажет, поможет.

А за шумным столом, за крепленным вином,
Замечаем, как в грудь треугольным клинком,
Что один на каком-то перроне отстал,
Он нас звал и кричал, но состав не догнал.

А наш поезд несется в саму преисподнюю,
Друзья, пассажиры на станциях сходят.
И хочется дернуть стоп-кран, чтоб друзья
Остались бы с нами, но дернуть нельзя.

И по нашей вине расстаемся с друзьями,
Это жизнь, пассажиров с подножек щемя,
А мы прощения просим, рыдая у ямы,
Вызываем вину, как огонь, на себя.

Мы вину, как огонь, на себя вызываем,
Но в груди что-то ноет, как будто змея
Обвила мое сердце и кровь выжимает,
И, вроде, спасите за что-то друзья.

Так дарите цветы — это вовсе не сложно,
И улыбнитесь случайным прохожим,
Ведь нету на свете, что дружбы дороже,
И впредь не будет, просто быть не сможет.

Так дарите цветы — это вовсе не сложно
И улыбнитесь случайным прохожим,
И кто-то из них сигарету предложит,
И в трудный момент не откажет, поможет.

февраль 1988