Он, наверное, дворник — он в рабочее время
Подметает клешами асфальт.
И его можно бы было обозвать дворянином —
Он на всё отвечает: «Ол райт».

И как завыли слезливо — с голодухи помрем,
Он оставался спокойным, как слон.
Сказал: «Не верь, ништяки лежат за каждым углом,
Так что нам с тобой стрематься — облом».

И как в огромном городе не стало воды —
Не родишься без воды, не умрешь,
Он сказал: «Будет дождь — будут лужи полны»,
И закричал: «Пусть будет дождь!»

И сорвалась вода, и который день льет,
И я лакаю из лужи взахлеб.
Он сказал: «Тебя прет, а над тобою — зима,
Она крыла твои заковует в лед».

И как в огромном городе не стало тепла,
Тух свет, и закончился газ.
Он рассказывал мне, что такое урла,
И что такое спонтанный джаз.

А я сказал: «Я замерз». И это немудрено —
Двадцать градусов ниже нуля,
Он улыбнулся: «В левом кране есть теплая кровь,
Пей ее до светлого дня».

И как в огромном городе настала весна —
В городе не стало любви.
Я бродил туда и бродил сюда…

И пришел к нему, и спросил: «Почему?
Почему умирает страна?»
Он улыбнулся, шепнул: «У меня есть сестра,
Она, по-моему, в тебя влюблена».

октябрь 1994